За столом неподалеку от шкафа

  • Марина Смусина
  • ФОТО из семейного архива

    Нина Романовна Либерман – один из старейших и опытнейших книжных редакторов. Когда по моей просьбе она стала вытаскивать из шкафа книги, которым помогла увидеть свет только за последние несколько лет, большой старинный стол очень быстро оказался завален: «Петербург в судьбе Генриха Шлимана» и новый перевод «Слова о полку Игореве», «Жизнь в русской усадьбе» и «Париж для зевак», «Хронологическая роспись содержания» журналов «Аполлон» и «Мир искусства»... Поверьте, тут было от чего разволноваться книжному человеку. Словари, в том числе и мой любимый Толково-энциклопедический, по причине громоздкости остались в шкафу. Так за столом неподалеку от шкафа и проходил наш разговор.

    – Нина Романовна, вы всю жизнь работаете с языком, наблюдаете за ним. В перспективе этого долгого пути как видится, как воспринимается сегодняшняя ситуация?

    – Я не склонна воспринимать ее так драматично, как многие вокруг. К языку отношусь с уважением и понимаю, что это система, существующая сама по себе. Я бы сравнила ее с океаном в «Солярисе». Мы в него отправляем всякие гадости – он нам навстречу выбрасывает фантомы, а практически существует в том же самом качестве.


    – А как же повсеместные стоны о кризисе языка, его болезни, даже умирании?

    – Это умирание не языка – умирание образования. А это разные вещи. У образованных людей язык не умирает.


    – И все-таки как объяснить некоторую нервозность в отношении к языку?

    – Несколько есть объяснений. В значительной степени это объясняется консервативностью многих носителей языка, даже вполне интеллигентных, заслуживающих доверия, но не воспринимающих новшества. Или воспринимающих пену, которая на поверхности всегда бывала, а потом съеживалась, исчезала, – всерьез.

    Волнуются по причине заимствований, которые хлынули к нам вместе с новыми реалиями. С этим ничего не поделаешь. Если устройство называется РС, то оно «писи» и есть. Кроме того, эти люди совершенно не учитывают закона языковой экономии. И те, кто говорит, что вместо «парковка» надо говорить «охраняемая стоянка», никогда этого не получат, потому что «парковка» – короче.

    Мне кажется, что опасность, которая грозит языку, идет с другой стороны – не со стороны иноязычных заимствований, а со стороны «олбанской» (Как жаль, что печатный текст не передает интонации – иронической, презрительно-торжественной... «Олбанский» – распространившийся в Рунете в начале 2000-х годов стиль употребления русского языка с фонетически почти верным, но орфографически нарочно неправильным написанием слов. – М. С.). Вот это страшно, потому что каким-то клином въезжает в образование, о котором я уже говорила, становится привычкой.

    Всегда были дети с прекрасной зрительной памятью. Если эти дети много с детства читали, они без всяких правил запоминали, как нужно правильно писать. Но если сейчас... (уходит и возвращается с книжкой)... вот книжка, где две женщины – одна из них журналист, а другая ее застенчивая и вроде бы образованная мама – постоянно говорят «чё» и «ничё», то, естественно, в каких-то подвалах памяти это обязательно отложится. Когда-то я вычитала, ни много ни мало у Леонардо да Винчи, что если какая-то глупость или нелепость вошла в книгу, то она уже кажется достоверной.

    Есть еще одна опасность, которая касается всех, не только недоученных. Это маска. В игре, в трепотне с друзьями в подходящей обстановке люди начинают «прикалываться». Но у маски есть ужасное свойство: она прирастает. Я знала замечательную женщину, сказать о ней – образованная и интеллигентная – значит ничего не сказать. Но она говорила «красивЕе», причем не в шутку. Значит, когда-то в молодости вот так «прикалывалась» и привыкла. Это большая опасность.

    Кто-то хочет показаться очень крутым или великим знатоком того же «олбанского» языка. Потом молодость кончается, прекращается тусовка – человек работает в солидной фирме и вынужден брать уроки языка устного.


    – Потому что привык говорить так, как говорить в пристойном месте нельзя?

    – Да, да!


    – А вы не думаете, что бесконечные словари мата, брани, жаргона – вы же сами словарь жаргона редактировали – вбросили слова, которых многие и не знали? Мне иногда кажется, что лингвисты тут много способствовали.

    – Нет, я так не думаю. Конечно, словарь русского мата пользовался широкой популярностью. Но словари жаргона или экспрессивной лексики были интересны только специалистам. Этот интерес появился вместе с тем, что стали публиковать самиздат. Как ни смешно, но это тоже был прорыв к свободе.


    – Да, конечно. Так же, как и повсеместные колонки о языке, интервью, радио- и телепередачи на новейшем и остром материале. Это внимание общественное что-то дает?

    – Я должна сказать, что плакаты с портретами Людмилы Вербицкой «Давайте говорить как петербуржцы», которые развешивают всюду, мне очень нравятся. Это должно что-то давать. Был момент, когда в вагонах метро вешали таблички с небольшими отрывками из стихов – это тоже было прекрасно. Должно идти образование, и это совсем необязательно курсы или учебные заведения. Оно всяко приходит к людям. А когда в думе принимают закон, что говорить, а что не говорить – это, конечно, ерунда.


    – А конкурсы слов года, месяца, теперь уже недели – как вы к ним относитесь?

    – Не знаю. Мне кажется, что это выявление моды. Сейчас перестали, к сожалению, выходить замечательные сборники «Новые слова и значения». И, вероятно, в связи с их отсутствием...


    – Кто их выпускал?

    – Институт русского языка Академии наук. Сейчас посмотрим... (Через несколько минут из книжного шкафа извлекаются и ложатся на стол словари новинок русской лексики, которых, увы, уже нигде, кроме научных библиотек, не увидеть. – М. С.) Во Франции такие издают каждый год, причем вместо книжного корешка – кольца, на которые нанизываются дополнения.


    – А что такое хорошая речь сегодня?

    – Это речь, абсолютно не чуждая новаций, твердо знающая, где, когда и с кем как говорить. Прежде всего – вот это. Я прочла только что книгу Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». Татарка на русском языке пишет вкусно (и опять не передать интонацию этого выделенного и протянутого, словно на тарелочке поданного, слова. – М. С.). Это хорошая, настоящая речь. Значит, можно и в наше время.


    – Чувство языка и умение говорить и писать врожденное или этому можно научить?

    – Это в первую очередь полученное в семье – по моему твердому убеждению. Когда с детьми разговаривают с самых малых лет, может быть, с внутриутробного возраста начиная, это формирует речь. Не знаю, я не представляю себе иначе.


    – Пушкин.

    – А, батюшки, среди кого он рос?


    – Среди людей, которые очень плохо говорили по-русски. Ну если не считать Арину Родионовну...

    – И Марью Алексеевну. Находились и другие... Лицейские учителя, Кошанский, например...


    – ...в классе которого Пушкин был шестнадцатым по успехам. Это к вопросу о школе, с которой вы когда-то начинали. В чем сейчас вам видятся проблемы школьного обучения языку, литературе?

    – Мне трудно судить, потому что я давно со школой непосредственно не имею дела. Две мои ровесницы, посвятившие школе, русскому языку и литературе всю свою жизнь, в прошлом году отказались от репетиторства, потому что оно подарило им к школе боязнь и ненависть.


    – Чего боятся? За что ненавидят?

    – Боятся и ненавидят ЕГЭ, но не только ЕГЭ. Боятся зацикленности, упертости в то, что, скажем, литература школьная – это история литературы, тогда как на самом деле надо было бы прививать чувство наслаждения от чтения. Ведь его нет у большинства детей, которые не получают этого в семье. Они и в школе этого не получают.


    – По-вашему, все упирается в семью и спасение утопающих – дело рук самих утопающих?

    – Конечно. Именно так.


     
    По теме
    В Петербурге обсудили организацию консультативно-диагностической помощи взрослым - Администрация г. Санкт-Петербурга Сегодня в Санкт‑Петербурге состоялось открытие II городской научно-практической конференции с международным участием «Совершенствование организации консультативно-диагностической помощи взрослому населению на современном
    Администрация г. Санкт-Петербурга
    К новому учебному году около 90% школ Петербурга будут оснащены современными лабораториями - Администрация г. Санкт-Петербурга Пленарное заседание Петербургского международного образовательного форума «Создаем будущее сегодня» состоялось сегодня в Атриуме Главного штаба Государственного Эрмитажа.
    Администрация г. Санкт-Петербурга
    Не стало Владимира Фейертага - Культура Петербурга Фото: vk.com/festival_petrojazz. Автор: Екатерина Дмитриева 28 марта в Санкт-Петербурге ушел из жизни Владимир Фейертаг.
    Культура Петербурга