Как «петербургский миф» стал оружием идеологии

Как «петербургский миф» стал оружием идеологии | Иллюстрация xtock/shutterstock.com
Фото: spbvedomosti.ru

Иллюстрация xtock/shutterstock.com

Предметом заочного, но очень острого идейного спора стало во время Гражданской войны прошлое, настоящее и будущее города на Неве. Противоборствующие стороны зачастую прибегали к одним и тем же духовным источникам и культурным символам. Одним из них был, как это ни удивительно, «петербургский миф». Именно его использовали и красные и белые в качестве идеологического оружия, когда осенью 1919 года Северо-Западная армия генерала Юденича успешно наступала на Петроград, и казалось, что его падение - дело ближайших дней.

До революции миф о Петербурге жил преимущественно в рамках литературы, поэзии, публицистики. Его суть - в идее исключительности города на Неве и особости его жителей. Правда, приверженцы легенды расходились в вопросе о его миссии, созидательном или пагубном влиянии на Россию.

После свержения монархии в феврале 1917 года «петербургский миф» приобрел политическое звучание. Так, редактор газеты «Новое время» М. А. Суворин восторженно писал: «...Петроград встал как один человек и совершилось великое событие..., когда в несколько часов одна шестая часть света руками петроградцев скинула с себя оковы... Если Москва выбирала самодержавных царей, то пусть Петроград в лице Учредительного Собрания выберет ту новую свободную форму правления, которую продиктует ему воля народа. Петроград прорубил окно в Европу, пусть же он проложит и первый путь к свободной жизни великого народа».

«Петербургский миф» подхватили и политики. В речах представителей левых партий Петроград превозносился как «Мекка социалистов». Однако, когда стали очевидны деструктивные процессы революционного развития, в интеллигентской среде вновь стали рассуждать о «роковой» роли города на Неве. После захвата власти большевиками в октябре 1917 года у растерянной и измученной интеллигенции возобладало настроение: Петроград дичает и умирает, он по-прежнему несет «маленькому человеку» зло и погибель...

В 1918 - 1919 годах, когда для советской власти не было более актуальной задачи, чем консолидация питерских рабочих против «классового врага», она решила прибегнуть к использованию «петербургского мифа», только в новой интерпретации. Это искусно сделал руководитель города Григорий Зиновьев, создавший в своих статьях и выступлениях легенду о Красном Петрограде. Ее ядром было представление о рабочих, готовых принести себя в жертву ради цитадели революции.

Не случайно в поэме «Песня о великом походе» 1924 года у Сергея Есенина есть такие строки: «Кто же не вспомнит теперь // Речь Зиновьева?... //А Зиновьев всем // Вел такую речь.// «Братья, лучше нам // Здесь костьми полечь, // Чем отдать врагу // Вольный Питер-град // И идти опять // В кабалу назад» .

В интерпретации Зиновьева императорский Петербург - «город Распутина» - представал как нечто противоестественное и враждебное. «Здесь скоплялось чиновничество, скоплялись целые пласты буржуазии и ее лакеев... помещиков и плутократов». Но внутри города, по словам Зиновьева, отшлифовывался питерский рабочий, и «пролетарский гений одержал величайшую моральную победу в этом городе». Для Зиновьева Петроград являлся хранителем революционной традиции: «Петроград теперь - воплощение истории. Трудно найти такую площадь, такую улицу, которая не была бы определенным местом истории... В Петрограде, как в живой книге, можно читать историю нашей революции».

Понятно, что белые, наступавшие на Петроград, тоже видели в нем символ. Так, публицист Н. Ольгин в статье «К старому Петербургу», опубликованной осенью 1919 года в журнале «Голос народа» (он издавался при белых в Ростове-на-Дону), отмечал: «К старому Петербургу сейчас наши устремления... Со стороны Луги и Гдова, от Гатчины и Царского Села идут северные добровольцы к детищу Великого Петра... В нем, как в фокусе - величие России, в нем живет свидетель великих подвигов и большой работы отцов и дедов».

И далее: «Железным кольцом охватывают русские армии ту большую тюрьму народного духа, которую называют Совдепией... и близится день, когда воскреснет к жизни измученный город. Именно воскреснет, недаром же мертвым его теперь называют... Да поможет Всемогущий Юденичским орлам, да скорее вздохнут свободно многие тысячи наших близких. Жестока с ними была судьба, отдав их, в голоде и холоде, на медленное умирание под жестокой властью народных комиссаров».

Какое будущее города на Неве рисовали идеологи белых и красных? Ольгин утверждал: «...если Москва - центр собирания Земли Русской, то Петербург - центр мирового величия России. Там создавалась Великая и Единая Родина наша, которая скажет миру свое властное слово».

Надо признать, что и Зиновьев сумел найти проникновенные слова: «Петроград - изумительный город. Петроград и вправду город на горе стоящий». По его утверждению, «Петроград, как маяк, светит мыслящим рабочим и крестьянам всей России» . Причем царство свободы и справедливости «Красный Петроград, великий бунтовщик, первый город пролетарской революции» должен установить не только в России, но и за рубежом, ведь он - «колыбель III Интернационала».

Сколь бы странным это ни показалось, но миф о Красном Петрограде, «сконструированный» Зиновьевым, имел определенное влияние не только на рабочих, но и на интеллигенцию, критически относившуюся к большевистской власти. Он давал ей возможность в какой-то степени примириться с новой реальностью, поскольку в ней появилось нечто узнаваемое - идея о исключительности и мессианстве города на Неве.

Материал был опубликован в газете под № 129 (6238) от 19.07.2018 под заголовком «Трансформация петербургского мифа».

  • Александр Смирнов
  •  
    По теме
    Не стало Владимира Фейертага - Культура Петербурга Фото: vk.com/festival_petrojazz. Автор: Екатерина Дмитриева 28 марта в Санкт-Петербурге ушел из жизни Владимир Фейертаг.
    Культура Петербурга