Иранская смута

Иллюстрация KPG Ivary/shutterstock.com

В новогодние дни в Исламской Республике Иран (ИРИ) произошли социально-политические волнения. На сегодня они купированы, но породившие их причины сохраняют свою актуальность.

Недовольство зрело долго

Всякие - даже относительно массовые - антиправительственные выступления, стоят за ними внешние силы или нет, имеют свои социальные и экономические причины. Эта аксиома полностью применима и к современному Ирану, где в последние дни 2017 года и первые январские дни 2018-го («новогодний» подтекст тут, правда, относителен: исламский Иран живет совершенно по другому летосчислению) происходили драматические события.

Волнения начались 28 декабря в крупном городе Мешхеде, расположенном на северо-востоке страны. Но в итоге антиправительственные манифестации и марши, в которых протестующие применяли камни, атаковали государственные учреждения, распространились более чем на 60 иранских городов. Силовые структуры в ответ вынуждены были применить оружие. По разным данным, свыше 20 человек с обеих стороны погибли, еще больше получили ранения, многим зданиям в разных городах нанесен ущерб. В первые дни наступившего года в одном лишь Тегеране более 450 манифестантов были подвергнуты принудительному задержанию. Власти отдали распоряжение временно отключить доступ гражданам к социальным международным сетям типа «Твиттера» и «Инстаграм».

Судя по тем телевизионным кадрам, что, пробив цензуру, пришли из Исламской республики, среди участников антиправительственных акций были в основном молодые люди - студенты, безработные, жертвы социально-экономической политики властей. Волнения в наибольшей мере затронули районы проживания национальных меньшинств.

Вряд ли можно говорить о неожиданности этих событий. Оппозиционный иранский блогер Паям Пархиз отмечает, что «недовольство зрело в течение года». Но спровоцировали выступления и эксцессы, с ними связанные, решения властей повысить стоимость бензина на 50%, резко снизить масштабы социальной помощи бедным слоям населения (что затронуло бы интересы минимум 30 миллионов иранцев), одновременно вновь увеличив военный бюджет. Примечательно, что волнения вспыхнули в Мешхеде, где многие граждане в последнее время потеряли свои сбережения из-за краха финансовых учреждений.

Но социально-экономические причины волнений не должны заслонить политическую составляющую протестов. Очевидцы свидетельствуют о том, что в ходе беспорядков их участники регулярно скандировали антипрезидентские речовки, лозунги против духовного вождя Ирана аятоллы Хаменеи, а также призывы к свержению всей политической конструкции Исламской республики. Неудивительно, что власти и «силовики» в свою очередь действовали жестко.

Не всем доступны плоды экономики

Между тем в макроэкономическом плане Иран может похвастать вполне приемлемыми цифрами. После того как в 2015 году была заключена «ядерная сделка» и положен конец экономическим санкциям против Тегерана, ситуация заметно оживилась. Так, в 2016-м экономический рост составил 4,5% валового внутреннего продукта, в минувшем году эта цифра - оценочно - тоже превысила 4%.

Конечно, мировое падение цен на нефть не могло не сказаться на состоянии иранской экономики. Однако в условиях отмены международных санкций можно говорить о том, что за последние два с половиной года произошел подъем внешней торговли и инвестиций в экономику страны, резко увеличился экспорт энергоносителей (нефти и газа прежде всего) за рубеж. Специалист по Ирану брюссельский политолог Марк Ботенга подчеркивает: «Снятие санкций дало толчок развитию таких отраслей экономики, как сельское хозяйство, легкая промышленность, производство транспорта, автомобильная промышленность».

После переизбрания прошлой весной президентом Ирана Хасана Рухани политика экономической открытости Исламской республики была продолжена. Речь идет о принятии плана приватизации ряда предприятий и открытии для иностранных инвестиций большей части секторов иранской экономики. Однако у этой либерализации есть свои естественные границы. Ведь до сих пор именно государство играло решающую роль в иранской экономике. Но, учитывая сложный характер социально-политической системы страны, нужно понимать: этот фактор работает прежде всего на интересы тех, кто реально господствует в иранском обществе, - на шиитское духовенство, консервативную бюрократию, силовые структуры (Корпус стражей исламской революции контролирует немало предприятий и фирм, действующих в самых разных сегментах национальной экономики).

Вот и в социальном отношении ситуация в Иране отнюдь не отличается однозначностью. С одной стороны, за последние годы определенно выросли доходы населения, пополнился городской средний класс, растет число студентов. Повысились также уровень и качество образования и здравоохранения в стране.

Однако недавние волнения в ИРИ лишний раз показали, что в социальной сфере существуют и негативные тенденции. Тегеран и другие города-миллионники переполнены людьми, с каждым годом растет число тех жителей мегаполисов, кто относится к маргинальной части населения. В Иране имеются миллионы граждан, которых можно по средневосточным меркам отнести к разряду бедных. Крупной социальной проблемой для центральной власти остается безработица. Она охватывает сегодня 10,5% трудоспособного населения, тогда как среди молодежи постоянной работы лишены почти 30%. В общем, далеко не все жители исламского государства имеют равный и реальный доступ к государственной социальной политике.

Лимиты демократии

Нередко в отечественной публицистике звучит мнение о том, что по сравнению со многими арабскими странами на Большом Ближнем Востоке политическое устройство ИРИ отличается большей плюралистичностью и демократичностью. Особенно наглядно эти отличия выглядят, если сравнивать Иран с Саудовской Аравией и другими нефтяными монархиями Персидского залива.

Слов нет, на выборах всех уровней в ИРИ действительно царит конкурентность, в стране выпускаются политические газеты и журналы, открыто критикующие исполнительную власть. Однако эта демократия по-ирански имеет свою национально-религиозную специфику. Во-первых, нужно помнить, что при всей независимости различных ветвей власти друг от друга реальную стратегию развития Исламской республики определяют даже не президент или правительство, а состоящий в основном из представителей высшего шиитского духовенства и богословов совет экспертов. Соответственно, человеком номер один в государственно-политической системе ИРИ является не всенародно избранный президент Хасан Рухани, а подотчетный совету экспертов аятолла Али Хаменеи.

Во-вторых, следует иметь в виду, что борьба между «реформаторами» и «консерваторами» в иранской политике носит все-таки внутрисистемный характер. Еще в 1981 году конституция страны попросту запретила деятельность политических партий и неисламских организаций. Те же ассоциации, общества и движения, которые борются друг с другом на президентских или парламентских выборах, полностью признают правила игры и суть исламского законодательства.

Сказанное не означает, однако, что в иранских верхах царит полный консенсус. Есть, например, заслуживающие доверия данные о том, что в конце декабря представители консервативного направления истеблишмента экс-президент Махмуд Ахмадинежад и бывший генеральный прокурор ИРИ Ибрагим Раиси публично поддержали протестующих. Вроде бы алогично, но ведь и Ахмадинежад, и Раиси известны как деятели, выступающие против внутренней политики правительства Рухани.

Однако и официальную власть, и духовенство, видимо, больше волнует другое. Движение протеста, судя по всему, не было организовано политическими силами, не имело национальных лидеров; во многом поэтому оно и идет на спад. Но фактом остается то, что самая разношерстная нелегальная и иммиграционная оппозиция заявила о своей поддержке «новогодних» выступлений. Это относится к действующим в подполье в Иране коммунистам, светским либералам, монархистам. Лидер левой Организации муджахеддинов исламского народа пребывающая в иммиграции Мирьям Раджави так квалифицирует зимние волнения: «Это восстание за свободу, демократию, равенство и отделение религии от государства в Иране. Это восстание за социальную справедливость, и это движение продлится до победы...»

«Враги объединились»

Полностью соглашаясь с теми специалистами и экспертами по Ирану, кто видит причины волнений именно внутри ситуации в ИРИ, было бы неверным замолчать и другое обстоятельство: в дестабилизации положения в Исламской республике заинтересованы немало внешних игроков. Как отметил несколько дней назад духовный лидер страны Хаменеи, «враги объединились, используя их средства, их деньги, их оружие... и их службы безопасности, чтобы создать проблемы исламской стране».

Провластные СМИ в Иране уже поспешили найти виновных внешних игроков, указывая прежде всего на Соединенные Штаты, Саудовскую Аравию и Израиль. Именно эти страны действительно являются ныне главными недоброжелателями для Исламской республики. Администрация Трампа изначально заняла жесткие антииранские позиции и сейчас угрожает если и не публично выйти из ядерного соглашения с ИРИ, то как минимум его саботировать. В исламском мире политико-религиозное противостояние шиизма и суннизма сегодня персонифицируется в борьбе за влияние именно между Ираном и Саудовской Аравией. Наконец, нет для Израиля в регионе Ближнего и Среднего Востока большего врага, чем иранское государство.

В нынешних геополитических условиях Тегеран уже не ведет, пожалуй, ту активную линию на «экспорт исламской революции», как это было, скажем, в 1980-е годы. Однако международная политика Ирана остается весьма идеологизированной и последовательной. ИРИ де-факто является серьезной региональной державой со своими геополитическими амбициями, которые защищаются и продвигаются со всей определенностью.

Пример активнейшего участия иранцев в гражданской войне в Сирии на стороне светского режима Башара Асада свидетельствует о серьезности претензий Тегерана на региональное лидерство. По некоторым данным, начиная с 2013 года Иран выделил на Сирию в общей сложности около 25 млрд долларов. Очень активна ИРИ также на пространствах Ирака, Ливана, Йемена, что, естественно, вызывает противодействие со стороны как прямых региональных конкурентов, так и США.

Особо заметим, что среди мелькавших в дни новогодних волнений лозунгов были и внешнеполитические, призывавшие, в частности, покончить с «агрессивной» политикой в регионе, с оказанием «бездонной» помощи Дамаску. Популярной среди протестующих была такая речовка: «Не в Газе, не в Ливане, я живу в Иране!». Надо думать, что спецслужбы враждебных Ирану государств прекрасно осведомлены о настроениях противников исламского режима и по мере возможности готовы оказывать им содействие в дальнейшем. Это означает, что заморозка социальных волнения конца декабря - начала января вряд ли означает их полный конец. И внутренние, и внешние причины для возобновления иранской смуты по-прежнему сохраняются.

  • Руслан Костюк
  •  
    По теме
    Власти Ирана 7 января полностью разблокировали мессенджер Telegram. Запрет вводился на фоне антиправительственных протестов в городах Исламской Республики.
    В Петербурге обсудили организацию консультативно-диагностической помощи взрослым - Администрация г. Санкт-Петербурга Сегодня в Санкт‑Петербурге состоялось открытие II городской научно-практической конференции с международным участием «Совершенствование организации консультативно-диагностической помощи взрослому населению на современном
    Администрация г. Санкт-Петербурга
    К новому учебному году около 90% школ Петербурга будут оснащены современными лабораториями - Администрация г. Санкт-Петербурга Пленарное заседание Петербургского международного образовательного форума «Создаем будущее сегодня» состоялось сегодня в Атриуме Главного штаба Государственного Эрмитажа.
    Администрация г. Санкт-Петербурга
    Не стало Владимира Фейертага - Культура Петербурга Фото: vk.com/festival_petrojazz. Автор: Екатерина Дмитриева 28 марта в Санкт-Петербурге ушел из жизни Владимир Фейертаг.
    Культура Петербурга